Премьера в МХТ: «Каренина» быстро, нежно и страшно

Главного героя – сына Анны Карениной сыграла кукла // фото: агентство "Москва"

В МХТ имени Чехова вышла первая премьера после ухода Олега Табакова. Продолжатся ли традиции Олега Палыча? Возьмет ли театр новую ноту? Отчасти с этими вопросами театральная Москва шла на премьеру.

Спектакль «Сережа» оказался во всех смыслах первым. Это первая постановка на сцене МХТ режиссера Дмитрия Крымова, недавно ушедшего из Школы драматического искусства, а точнее, от директора этого театра. И это первая прекрасная сенсация сезона.

«Сережа» поставлен по мотивам «Анны Карениной» (плюс отрывок из «Жизни и судьбы» Гроссмана и очень современных «Вопросов» Льва Рубинштейна). «По отдаленным мотивам, – как говорит сам Крымов. – Мне хотелось сделать «Каренину», как бунинский «Солнечный удар» – быстро, нежно и страшно».

Все так и было. Маленькая Анна (Мария Смольникова, «фирменная» актриса Крымова) выходит из зрительного зала на натертую сцену, тут же поскальзывается, падает, встает, улыбается совсем по-детски, спешит на поезд, который возникает у нас на глазах. Спектакль буквально врывается на сцену, как тот самый поезд, как вихрь – здесь буквально все летит: чемоданы, цветы, Вронский (Виктор Хориняк из «Кухни»), даже музыка.

Вронский у Крымова – это такой подросший Сережа. В начале женщины их даже путают. «Знакомьтесь, это мой ребенок». «Нет, это мой ребенок», – показывает на «беременный» живот Анна, а это голова Вронского. Тут самое время вспомнить знаменитое толстовское «все смешалось в доме Облонских», но эти слова произносятся совсем не так и с другим смыслом. Здесь практически нет текста Толстого. Анна говорит что-то совершенно бытовое – слова тут, как в жизни, подножный корм. Только пару раз Анна спохватывается и вспоминает, что она же должна сказать что-то из Толстого – «я же учила». Но дух романа «Сережа» передает полностью.

Паровоз – и по впечатлению очень настоящий – будет только в начале. Потом – мелкие игрушечные. И это совсем, в сущности, не страшно в сравнении с трагедией чувств и страстей, неотвратимости того, что постигает Анну и Каренина (Анатолий Белый появляется в фартуке и лосиных рогах с бубенчиками. И это каким-то образом совсем не смешно). Умоляющий сначала, потом сломленный, в гневе, в ярости проклинающий Анну, почти убивающий ее – это совершенно мхатовский Каренин.

Сережа, сын Анны, именем которого назван спектакль, здесь главный герой. Но его здесь нет. Вместо восьмилетнего мальчика кукла, управляемая гувернантками-кукловодами. Неживой, выпавший из жизни страдающих взрослых, механически существующий ребенок среди осколков разлетевшегося на куски мира.

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник» №40-2018 под заголовком «Табаков мог бы гордиться».