Оксана Богданова
Следствие по делу о смерти Дмитрия Марьянова не окончено. Директору реабилитационного центра «Феникс», где провёл последние дни своей жизни актёр, предъявлено обвинение по части 2 статьи 238 УК РФ («Оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности, которое повлекло смерть человека»).
Оксана Богданова с обвинениями не согласна. Психолог каждый день получает смс-сообщения с угрозами.
— Оксана Ивановна, как вы полагаете, кто вам может писать эти смс?
— Даже не знаю, что сказать. Кто-то играет. Наверное, есть люди, которым эта ситуация выгодна. Но если ты не за себя, то кто за тебя?
Мы с моим адвокатом составили обращение к СМИ. Сегодня я впервые полностью публикую своё открытое письмо, где чётко изложена моя позиция. У меня всё в рамках закона. Так было всегда, так и будет.
15 октября 2017 года мои сотрудники вели себя правильно, скорую помощь вызвали вовремя. Но медики лобненской подстанции ехали как «скорый поезд». Меня, так же как и «скорой», как и родственников и друзей Дмитрия Юрьевича, в этот момент не было рядом с ним — у меня был выходной день, воскресенье.
Но теперь медиков обелили со всех сторон. Приёмное отделение больницы города Лобни может спать спокойно, а ведь случай там произошёл вопиющий: по приезде в больницу Марьянов длительное время не мог получить медицинскую помощь — волонтеры «Феникса» сами бегали по коридорам лечебного учреждения, чтобы найти каталку для перевозки больного. Но время было потеряно, и когда Марьнова доставили к доктору, он уже был мертв! Но об этом все молчат. Про «скорую» и больницу все забыли — зачем о них вспоминать? Есть одно зло — Богданова, прекрасно! Диспетчер «скорой помощи» не идентифицировал состояние больного со слов, а я как должна была это сделать? Они спецы, а я не медик.
— Оксана, вы же видели состояние Дмитрия, когда он к вам поступил?
— В момент поступления Дмитрия в центр меня в «Фениксе» не было, я была на постлечебной программе в офисе. Три раза в неделю я встречаюсь с ребятами, которые прошли реабилитацию — после реабилитации их необходимо поддерживать и лично консультировать, они проходят ресоциализацию, то есть адаптацию в социуме.
Со слов сотрудников, Дмитрий выглядел плохо. Меня об этом поставили в известность. Совместно с его супругой было принято решение вызвать доктора. Мы с Ксенией общались очень много. Бик знала, что я психолог, а не врач: «Оксана Ивановна, мы с вами коллеги», — напоминала мне она. У меня были и другие пациенты, поэтому времени на Ксению не всегда хватало. Я переключила её на свою сотрудницу. Они хорошо и подолгу беседовали. Никто не запрещал Бик приехать и встретиться со мной.
Александра Фёдоровича Лядова, например, навещали, привозили его любимое мороженое коробками и его любимые вкусняшки. У нас еда без изысков, а Лядов любит деликатесы. Но известного артиста никто из друзей ни разу не навестил. Он понимал, зачем находится в реабилитационном центре. И бесконечно скучал по Бик… Писал ей письма. Они у неё. Как есть, так и говорю. Все личные вещи Дмитрия Юрьевича я передала лично Ксении в конце октября 2017 года. Помимо писем, Дмитрий каждый день звонил жене, переводил ей деньги со своей банковской карты, продолжая о ней заботиться. В день смерти Дмитрия Юрьевича они тоже общались. Он говорил Ксении, что у него болит спина, просил вызвать своего мануальщика.
— Марьянов был спокойным артистом. В светской хронике не светился, в злачных заведениях папарацци не был замечен, наследство после разводов не делил. А теперь суды по поводу его гибели никак не прекратятся. Как вы сами считаете, кто виноват в этой драме?
— Никто не виноват в том , что человек жил и при этом имел химическую зависимость. Он не следил за своим здоровьем, а вконце концов умер от отрыва тромба. Я и мои сотрудники грамотно себя вели. Поймите, Дмитрий Марьянов был не единственным моим пациентом. «Феникс» прошли многие зависимые люди, но с ним произошёл этот несчастный случай. Бог — руководитель.
